- Именем Крома, будь ты проклят! - эти слова мускулистый мужчина приправил ударом огромного кулака по столу, а затем яростно отбросил со лба прядь черных как смоль волос.
- Нечего беситься, Конан, все было честно, - смеясь, ответил его собеседник, по виду чистокровный туранец, у которого на левом ухе отсутствовала мочка, а правого вообще не было, и сгреб в свою сторону все находящееся на столе золото, серебро, несколько медяков и даже, казалось бы, неуместную здесь кожаную рубаху.
Рубаха, судя по ее размерам, несомненно, принадлежала самому Конану, который, откинувшись на скамье, уперся голой спиной в находящуюся позади стену и принялся буравить взглядом синих глаз довольного туранца.
- Знаю, что честно. Будь это не так, я, клянусь всеми богами, свернул бы твою тощую шею! Но и зубоскалить я тебе не позволю, Тамир. Забирай выигрыш и убирайся отсюда!
- У вас все там в этой Киммерии такие злобные? - хихикая проговорил туранец. Если хочешь, я дам тебе возможность отыграться. Вон эта штуковина, - он кивнул в сторону длинного меча в потертых ножнах, который лежал на скамье рядом с Конаном, - наверняка стоит пару-тройку золотых монет.
- Нет, - покачал головой черноволосый здоровяк и похлопал по своему оружию. - На этот раз нет. Им я рисковать не буду.
- Ну, никакого азарта в тебе нет! Одно слово - варвар, - сказал Тамир, а потом, увидев, как нахмурился киммериец, решил разрядить обстановку и крикнул в сторону, - эй Абулетес, кувшин вина моему другу, за мой счет. Я сегодня могу себе это позволить, - широко улыбнулся он, показав желтые зубы. - Бывай, Конан, - закончил туранец и отошел прочь.
Названный варваром кивнул и, дождавшись своего вина, стал мрачно оглядывать помещение трактира, в котором находился. Сейчас здесь, в этом довольно известном в округе местечке, было битком набито людей, и многие были уже в стельку пьяны.
Все свои деньги Конан только что проиграл, комнату на ночь оплачивать было нечем, поэтому он, как только допил вино, поднялся из-за стола, с целью покинуть это место. Благо все, что ему принадлежало - штаны из дубленой кожи, сапоги и тот самый клинок, находилось на нем самом. Разумеется, киммериец смог бы договориться с Абулетесом начет постоя и без денег, но не лежала к этому его душа, да и не желал Конан, чтобы о его сегодняшнем игровом фиаско знала Юлитанис, трактирная девка, которой он благоволил, и которой сейчас по понятным причинам не было.

Шадизар, обладая в целом дурной репутацией, не слишком то отличался от большей части других городов, будучи местом, где настойчивый и ловкий человек может легко поправить свое финансовое состояние. Причем быстро. С помощью кражи. В принципе деньги, с которыми Конан только что так легко расстался, были им получены примерно таким же образом. Он к этому относился философски - легко нашел, легко потерял, да и не был киммериец тем человеком, который трясется над каждой монетой.
Варвар не готовился к делу заранее, но у него всегда было несколько мест на примете, где, как он думал, точно можно найти, чем поживиться. По правде говоря, каждый профессиональный вор о них знал. Их особенность и состояла в том, что наслышаны о них многие, но лишь считанные единицы могли осмелиться посягнуть на предположительно хранящиеся там сокровища. Сильная охрана, а в некоторых местах и темное колдовство могли отбить желание рисковать практически у любого. Ну, а зачем же все это нужно, как не для того, чтобы защищать что-нибудь ценное? Учитывая возможные риски, Конан и сам был не в большом восторге оттого, что намеревался сегодня сделать, но у него, пожалуй, не было выбора.

Впрочем, его планам не суждено было состояться. Не успел киммериец отойти и пару кварталов от трактира, как в тусклом свете закрытой легкой дымкой полной луны, еле разгоняющей мрак южной ночи, разглядел четырех людей. Один из которых яростно сопротивлялся, вырывался и безуспешно пытался кричать, а остальные трое заламывали его руки, поочередно зажимали ему рот и, по виду, чего-то от него требовали.
Конан не особо любил вмешиваться в чужие дела и вступаться без повода за тех, кто сам не в состоянии себя защитить, тем более, что в этом квартале в такое время суток честных людей было попросту не найти, поэтому варвар, скорее всего, просто прошел бы мимо, хоть открывшееся зрелище не очень-то ему и понравилось. Однако троица заметила приближение чужака и их агрессивные действия заставили его поменять свои намерения. Самый крупный из негодяев, мужчина в длинном плаще с капюшоном, бросив пару слов своим дружкам, вышел вперед, навстречу киммерийцу и заслонил ему дорогу.

- Поворачивай назад, ты! - хрипло рявкнул он. - Слепой, что ли? Тебе нечего здесь делать! Убирайся!

Конан только хмыкнул и левой рукой оттолкнул наглеца со своего пути. Несмотря на свои габариты, тот был отброшен на пару шагов и грохнулся наземь, приземлившись на мягкое место. Взревев, мужчина вскочил и, выхватив из-за пояса кинжал, бросился на варвара. Конан был готов к подобному повороту событий. Перехватив руку нападающего, он выкрутил ее, заставив выронить оружие, а затем, схватив наглеца за волосы на затылке, со всего размаха ударил его головой о свое колено и довершил достигнутое зубодробительным ударом кулака в неприятельский висок. Человек в плаще рухнул, не подавая признаков жизни.
Выпрямившись, Конан вытащил клинок и не спеша двинулся в сторону оставшихся двоих и их пленника. Просто так проходить мимо он уже раздумал. Киммериец рассчитывал на то, что злоумышленники бросят свою добычу и или убегут, или попытаются напасть на него вдвоем, однако, по-видимому, их жертва была слишком важна для них, чтобы просто так выпускать ее из рук.
Договариваться тоже никто не пожелал - ближайший к Конану негодяй достал собственный меч с изогнутым лезвием и, оставив пленника на попечение своему приятелю, без лишних слов атаковал. Парировав удар клинка, киммериец сильным взмахом руки отвел оружие противника в сторону и резко ударил его ногой в живот. Инстинктивно враг согнулся от боли. Этого хватило для того, чтобы навсегда избавить его от мучений - Конан раскроил ему голову, вонзив свой меч в череп мерзавца на ширину двух ладоней.

Что бы там от несчастной жертвы не требовалось, собственная жизнь последнему из троицы нападавших показалась гораздо важнее, поэтому, выпустив пленника из рук, он бросился наутек. Его судьба была Конану уже безразлична - непохоже, что труса где-то ожидала помощь. А вот у освобожденного были несколько иные чувства.
- Мразь! - крикнул он вдогонку убегающему и, подобрав с земли камень, бросил его тому вслед. На этом воинственный запал кричавшего кончился и он в изнеможении уселся на землю прямо там, где стоял, и обхватил голову руками.

Киммериец не стал наблюдать, как тот сам себя жалеет. На этого человека ему было так же ему наплевать, как и на того, что убежал. Может быть, даже несколько больше. Конан направился к первому сраженному им и начал обыскивать тело. Найдя лишь несколько мелких монет, он сплюнул, а затем, обратив внимание на плащ, помял и подергал материю, из которой тот был сшит и принялся его снимать - южные ночи не только темны, они временами бывают и весьма прохладными, как например сегодняшняя.
Сидящий подал первые знаки жизни и довольно высоким, дрожащим голосом обратился к своему спасителю:
- Спасибо тебе за помощь, незнакомец…
- Не благодари меня, - прервал его Конан. - Если бы эти глупцы спокойно меня пропустили, то, клянусь бородою Имира, ты бы еще долго с ними обнимался.
Человек тут же заткнулся и стал молча смотреть, как варвар, накинув на плечи плащ, направился ко второму лежащему телу и принялся обшаривать уже его. На этот раз улов был ненамного больше, что киммериец и прокомментировал коротким ругательством. Поднявшись, он уже был готов отправиться по своим делам, как вдруг был остановлен горячечным голосом невольно спасенного им человека.
- Тебе нужны деньги? - возбужденно проговорил тот. - Я могу их достать! Много денег! Только помоги мне!

Киммериец повернулся к нему уже с интересом, и оглядел с гораздо большим вниманием. Он увидел то, что ночной мрак до этого момента успешно маскировал. Незнакомец подходил этому месту не более чем царские благовония какому-нибудь грязному пастуху. Спасенный был облачен в довольно богатую одежду, оказался весьма молодым и выглядел так, будто никогда ничего тяжелее, чем пуховая подушка в руках не держал. То, как он оказался в таком опасном районе посреди ночи, являлось большей загадкой, чем можно было подумать на первый взгляд, и Конан заинтересовался в деле настолько, что пожелал узнать на нее ответ.
- Что тебе нужно? И кто ты такой? - спросил он.

*****

В Заморе, как и в любом другом монархическом государстве, было много знатных людей. И Шадизар, пожалуй, самый знаменитый город королевства, не являлся в этом смысле исключением. Несмотря на то, что знать отличалась от простолюдинов богатством, положением в обществе, множеством привилегий и особыми законами, было то, в чем одинаковы были все. Дворяне, как и обычные люди, нуждались в пище, воде, развлечениях и, конечно же, они любили и женились.
Аргирос был не последним человеком при дворе сатрапа Шадизара. И с успехом сохранял свое высокое положение уже много лет, что в условия местной грызни за место под солнцем, являлось определенным показателем. Немудрено, что он был хитер, изворотлив, жесток и многое знал про тех, о ком нужно знать. А еще Аргирос был богат.
Его единственная жена прожила недолго после свадьбы и умерла при непонятных обстоятельствах, оставив мужу единственного наследника. Те качества, которые помогали Аргиросу при дворе, не слишком-то были уместны в семейной жизни. Своего сына он любил, однако внешне чувства свои проявлял довольно редко. Даже наоборот, Аргирос был весьма холоден с ребенком и предпочитал избегать частого общения с ним, поручая все воспитание многочисленным слугам и нанимаемым за большие деньги учителям. Все это не могло не привести к тому, что пропасть в отношениях отца и сына с каждым годом становилась все больше и больше.
Наследника звали Кефал. К достижению им совершеннолетия он отличался от Аргироса настолько сильно, что посторонний человек никогда бы не догадался об их родственности. Внешне Кефал больше походил на мать, чем на отца. Был высок и строен, в отличие от кряжистого и склонного к полноте Аргироса. В личном плане он тоже очень мало унаследовал от отца. Кефал не был глупцом, однако обладал той наивностью, что характерна для тех людей, которые больше интересуются миром грез, чем реальностью. Он был великодушен, незлобив, весьма щедр, верил в доброту людей и любовь с первого взгляда. Эти его качества не могли не расстраивать Аргироса, к тому же сын очень мало обращал внимания на его дела и, можно сказать, относился к ним с презрением. Впрочем, тут проявилась та отцовская любовь, которая была совершенно невидна в детские годы Кефала. Великодушный к отпрыску предок терпеливо сносил выходки сына, оплачивал его кутежи и давал все, что было угодно молодому человеку, в глубине души сохраняя надежду на то, что, повзрослев, тот одумается и станет ему достойным наследником.

А несколько месяцев тому назад Кефал нашел настоящую любовь. Ту самую, которая с первого взгляда. Эйфория юноши была еще более сильна благодаря тому, что девушка, которую он так полюбил, отвечала ему пылкой взаимностью. Дни влюбленных пролетали незаметно и, наконец, они решили, что подобное счастье должно длиться вечно. Молодые решили пожениться.
И вот тут Кефал получил отпор, которого никак не ожидал. От своего отца. Аргирос сразу невзлюбил пассию своего отпрыска. Она была красивой и обладала покладистым характером, но что-то в ней не нравилось опытному вельможе. Дело в том, что девушку звали Мелэйна и это абсолютно все, что о ней было известно. Откуда она взялась, каково ее происхождение, и кто таковы ее родители являлось тайной. Нет, Мелэйна рассказывала об этом, однако Аргирос словам ее совершенно не верил. Она говорила, что является знатной аквилонкой, о том, что у ее благородного отца возникли проблемы с короной и, для того, чтобы обеспечить безопасность своей дочери, он отправил ее за границу. И из всех стран почему-то выбрал именно Замору, где в Шадизаре проживала престарелая дальняя родственница их рода. Которая совсем недавно умерла.
Все эти сомнения Аргирос выложил своему сыну, но тот и слушать ничего не хотел. Кефал яростно настаивал на своем, называя отца подозрительным старым глупцом, который портит ему всю его жизнь. И в самом деле, аргументы юноши были не менее весомыми и, более того, они подкреплялись доказательствами. Мелэйна не была стеснена в средствах, жила не бедно, часто появлялась при дворе сатрапа. Источники Аргироса подтвердили, что умершая женщина, в доме которой жила девушка, действительно имела родственников в Аквилонии и вправду называла свою постоялицу внучкой. В Шадизаре было полно других дворян, многие из которых были гораздо богаче Кефала, а Мелэйна выбрала именно его.
В итоге молодость победила старость. Не в меньшей степени благодаря доброму характеру девушки, которая специально была приглашена пожить в особняке Аргироса, чтобы он смог получше ее узнать. В конце концов, сердце пожилого вельможи смягчилось, и свадьбу он благословил. Дата этого знаменательного события была скоро назначена и началась дорогостоящая подготовка к празднику.
В семье Аргироса была давняя семейная традиция - в день свадьбы жениху не позволено видеть свою будущую жену вплоть до момента пока не начнется священный ритуал, который должен будет связать их навеки. А еще на невесте должны быть украшения, которые предавались в благородном роду вельможи из поколения в поколение. Все это отвез в дом Мелэйны сам Аргирос и лично убедился, как хорошо драгоценности сидят на прекрасной девушке.

Священный момент близился. Кефал, его отец и многочисленные гости собрались в месте, где должен был свершиться ритуал. Все ждали только невесту. Но приехала вовсе не она, а командир кортежа, который должен был доставить сюда Мелэйну. Напуганный и взмыленный от быстрой езды вояка сообщил, что охрана, которая была оставлена у дома невесты, вся перерезана, а самой девушки нет, как нет и следа каких-либо ценностей.
Очевидно, что свадьба была сорвана. Несколько дней было вообще не ясно, что произошло. Однако, в итоге, пришло сообщение от некоего Пизая, который сообщил, что именно он похитил Мелэйну и потребовал за ее освобождение тысячу золотых монет. Аргирос этого человека хорошо знал. Пизай был главарем одной банды, услугами которой несколько лет назад он активно пользовался. Однако, в конце концов, неуемная жадность и крайняя жестокость последнего, заставили Аргироса прекратить все общение с ним и игнорировать все его попытки продолжить сотрудничество. В итоге Пизай затаил обиду.

Новость, связанная с Мелэйной не только взбесила Аргироса, но и разбудила в нем старые подозрения. Никакого выкупа пожилой дворянин платить не собирался, да и девушка ему была не нужна - он стал ее подозревать. Все чего Аргирос желал - это возвращение семейных драгоценностей. Так он и ответил Пизаю. Никакие мольбы, угрозы и требования Кефала, его отца теперь просто не волновали. У самого молодого человека денег на выкуп было недостаточно. Он не знал, что ему делать, потерял аппетит, сон, был на грани самоубийства. От этих мыслей его избавил лично Аргирос, когда, узнав о подобных намерениях, собственноручно избил сына и пообещал, что если тот осмелится на такое непотребство, то он найдет способ наказать его и на том свете.
Вскоре пришел ответ Пизая, заставивший Кефала рвать волосы у себя на голове. Нет, самого страшного не случилось, однако намеки, сделанные в письме ранили не менее больно. В издевательской форме бандит сообщил, что он конечно рад, что ему и его молодцам разрешили девкой попользоваться, однако она, пожалуй, им тоже ни к чему, да и жизни лишать такую красоту не хочется, поэтому она станет бесплатным дополнением к драгоценностям, выкуп за которые увеличен до тысячи пятиста золотых монет.
Аргирос был в ярости. Решение он принял практически мгновенно. Переговоры с Пизаем следует прекратить. Гораздо лучшим выходом было нанять людей за намного меньшую сумму, раз эдак в пять и, одновременно решив свои проблемы, наказать обидчика. В Шадизаре подходящих кандидатов для такой задачи было предостаточно. Причем правильнее всего было воспользоваться услугами конкурирующих с Пизаем молодчиков. Такой легко нашелся. Шарон и его банда с радостью приняли предложение Аргироса.
Оставалось только Пизая найти. Но это оказалось не так уж и просто, поскольку похититель внезапно затаился. Прошло больше недели, пока один из нанятых Аргиросом шпионов не сообщил местонахождение нужного тому человека. Оказалось, что тот скрывается даже не в городе, а в одном из заброшенных поместий за несколько миль от Шадизара. Аргирос тут же отправил к Шарону человека с приказом и задатком. Цель у бандитов была простой - не оставлять никого в живых и принести заказчику семейные ценности, которыми он так дорожил. Кефалосу, который умолял отца спасти и его невесту, он сообщил, что если тот и дальше будет надоедать ему подобными просьбами, то навсегда лишит его наследства. На доводы юноши о том, что Аргирос настолько жестокосердечен, что дурацкие побрякушки и бренный металл ему гораздо важнее чужой жизни и чувств, разгневанный дворянин обозвал сына глупцом, который ничего не понимает в делах чести, не имеет уважения к традициям и совершенно не разбирается в жизненных приоритетах, и выгнал его прочь.
В отчаянии Кефал собрал все наличные деньги, которыми обладал, и попытаться повторить действия отца - нанять кого-нибудь в помощь. К сожалению ни знаниями, ни опытом, ни предусмотрительностью Аргироса он не обладал, поэтому не придумал ничего лучше, как собственнолично отправиться в городскую клоаку и обратиться к первой попавшейся ему группе людей. Те, недолго думая, решили разбогатеть прямо на месте. Единственное до чего Кефал догадался перед началом похода - это спрятать монеты в потайном кармане широких сапог. Именно поэтому у грабителей вышла небольшая заминка, благодаря которой Конан и наткнулся на их группу, а не просто на хладный труп молодого глупца.

*****

Все это, но, естественно, в собственной интерпретации, Кефал выложил Конану и попросил его о помощи. Естественно не задаром. Киммериец мгновенно сформировал собственное мнение о юном дураке, но делиться им не стал.
Вместо этого он спросил:
- Ну а мне что мешает тебя теперь прирезать и забрать все, что ты сюда притащил?
Кефал некоторое время молчал, судорожно сглатывая слюну, но потом все же нашелся с ответом:
- Тебе заплатят гораздо-гораздо больше. Я думаю отец, когда увидит Мелэйну целой и…, - тут он запнулся, - невредимой, то сменит гнев на милость и позволит мне тебе заплатить.
- Ага, - ухмыльнулся, Конан, - невредимой. С чего ты вообще решил, что она жива? Я знаю Пизая, это жестокий человек. Да и насчет твоего папаши. Судя по тому, что ты о нем рассказал, я не думаю, что его так просто разжалобить. Сдается мне, - киммериец хмыкнул, - он скорее тебя по миру пустит.
- У меня есть еще драгоценности, эээ… незнакомец. За них можно выручить гораздо больше, чем у меня есть сейчас. Ну, а если Мелэйна мертва, - тут у Кефала задрожал голос, - то ты всегда меня сможешь убить! Мне без нее жизнь не мила, - закончив речь, он склонил голову, и, казалось, пустил слезу.
- Кро-ом, - протянул варвар и, обратив глаза к небу, покачал головой. Поведение юноши казалось ему до невозможности жалким, глупым и абсолютно непонятным.

Впрочем, Конан уже принял решение. Денег, которые он сможет стрясти с молодого балбеса при любом развитии событий, должно хватить на многие месяцы безбедного проживания в Шадизаре. Да и что не говори, это дело довольно заинтересовало киммерийца и обещало внести свежее разнообразие в его воровскую карьеру, от которой Конан успел подустать. В конце концов, никто не заставляет лезть прямо на острия мечей. С вопросом можно разобраться и более деликатно. Но планы составлять надо, конечно, прямо на месте.
- Ладно, - бросил он, - выкладывай, где там это поместье находится?
- Как тебя зовут, незнакомец? - ответил Кефал не совсем то, что варвар желал от него услышать.
- Конан. Конан из Киммерии.
- Послушай, Конан, я должен пойти с тобой!
Киммериец нахмурился, но тут же пожал плечами:
- Как хочешь. Но только учти, ты можешь пожалеть об этом. Сам ведь сказал, что надо торопиться.
- Я понимаю, - быстро закивал Кефал. - Обещаю, что не буду путаться у тебя под ногами.
- Я мог бы прокомментировать это твое обещание, но не стану. Хорошо, можешь разделить мой путь. Теперь нам нужны лошади.
- Это можно устроить, - сказал молодой вельможа и жестом пригласил Конана следовать за собой.

*****

К тому времени как Конан и Кефал покинули Шадизар, близилась середина ночи. Небо освободилось от облачной дымки, и полная яркая луна стала давать гораздо больше света. Однако поднялся сильный ветер и киммериец не раз похвалил себя за предусмотрительность - плащ был как нельзя кстати. Через пару миль от городских ворот Кефал указал на практически незаметное ответвление от главной дороги. Там находился заброшенный путь. Ранее он был совершенно заросшим травой, но теперь зелень была примята, что свидетельствовало о том, что им недавно пользовались. Эта дорога и вела в старое поместье.

На первый труп они наткнулись сразу же после поворота, у подножья холма, после которого начинался редкий лесок. Конан пришпорил коня, жестом приказав Кефалу сделать тоже самое. Некоторое время они простояли в тишине, пока киммериец прислушивался, стараясь обнаружить что-либо подозрительное. Потом он спешился и подошел к мертвому телу. Следом за ним отправился и Кефал, однако, разглядев за широкой спиной Конана неприглядное зрелище, в страхе отшатнулся и выругался.
Неизвестный был разорван практически наполовину. Части тела оставались скрепленными благодаря лишь тонкой полоске кожи, жил и мышц. Тело уже успело остыть, а кровь впитаться в рыхлую почву, оставив взгляду неприглядное зрелище расползшихся внутренностей, по которым уже начинали ползать жуки.

- Что это? - спросил дрожащими губами молодой вельможа.
- Сам видишь, - раздраженно ответил киммериец. - Что за глупый вопрос?
- Я имел в виду, кто его так?
- Не знаю, - Конан покачал головой и нахмурился. - Что-то здесь не так.
- Может звери? Волки или медведи? - всхлипнул Кефал, и начал судорожно осматриваться, в страхе увидеть то, что не заметил его спутник.
- Нет, - был ответ. - Я многое уже повидал за свою жизнь и представление о том, как выглядит человек, которого загрызли дикие животные, имею. На подобное не способны ни волки, ни горный лев, ни даже самый большой медведь. И уж вряд ли голодный зверь оставил бы пищу валяться здесь просто так. Клянусь всеми богами, это было нечто другое.
Конан резко встал со словами:
- Не нравится мне это. Думаю, что, в конце концов, ты мне будешь должен много больше, чем мы договаривались. А теперь пойдем, - он направился к своему скакуну, - время не ждет.

Еще через пару миль в ночной тишине стали слышны звуки, которые нельзя ни с чем было спутать. Звон клинков, человеческие крики - где-то не слишком далеко происходило сражение. Приказав Кефалу быть настороже, варвар пришпорил лошадь, заставив ее скакать быстрее. Скоро стали видны пляшущие огни факелов. По-видимому, Шарон решил провернуть дело по-крупному. Вполне возможно, что при таком-то переполохе девчонка давно уже была мертва, однако киммериец решил не делиться своими подозрениями с молодым вельможей.
Спустя пару минут спутники увидели нечто, снова заставившее их остановиться, несмотря на всю спешку. Это опять были мертвецы, лежащие прямо на дороге. Причина смерти первого оказалась вполне естественной. На его животе расплылось кровавое пятно, происхождение которого было очевидным - обагренный клинок второго мертвого человека не оставлял в этом никаких сомнений. И вот этот второй труп и вызвал такой интерес. У человека практически полностью отсутствовала голова, и все бы ничего, во время кровопролитных поединков и не такое бывает, однако в этом случае хладная сталь была не причем. Небольшой ошметок головы - нижняя челюсть и часть затылка, болтавшиеся на шее неизвестного, были практически неузнаваемы. Они несли следы ожогов, а их поверхность выглядела так, словно на ней засохла древесная смола. Только капли ее состояли из растворившихся волос, кости и плоти. Часть данной массы покрывала одежду мертвеца, красноречиво свидетельствуя о том, что когда-то это непотребство было жидким.

- Кром и Имир, ну и мерзость! - воскликнул киммериец. - Это колдовство, будь оно проклято! Ты ничего мне об этом говорил, парень!
- Д-да, - залепетал Кефал, - это н-аверное…, - он замолчал.
- Нергал тебя разорви! Что ты от меня скрываешь? Отвечай, а не то сейчас ляжешь рядом с ними!
- Погоди, Конан, - юноша сумел взять себя в руки. - Я, наверное, догадываюсь, кто такое мог сотворить…, - Кефал запнулся.
- Ну и?! - подогнал его варвар. - Время идет, парень, а мое терпение истекает вместе с ним!
- Это, скорее всего, Остад. Он колдун. Ну, почти. Ученик одного из Шадизарских чародеев.
- И чего ему здесь понадобилось?
- Ну, он, - юноша замялся, - своего рода мой соперник. Мы вместе ухаживали за Мелэйной, но, в конце концов, она выбрала меня. Я думал, что он смирился с этим, но, по-видимому, ошибся.
- Ты уверен, что это именно твой колдун?
- Это должен быть он, - проговорил Кефал, - больше некому.
- И стоит нам опасаться этого Остада?
- Не знаю. Если он узнал приказ моего отца, то вряд ли ожидает увидеть здесь друзей.
- Угу, - сказал Конан, грубо выругался, а затем заставил скакуна тронуться. - Ладно, недалеко уже осталось.

И действительно, редкий лесок скоро закончился, а за ними и холмы. Взгляду Конана и его товарища предстала довольно обширная низина. Даже в лунном свете было видно, что здешние земли когда-то возделывались. Правильной формы прямоугольники, теперь заросшие травой и бурьяном, несомненно, когда-то были полями. В центре равнины находилось довольно большое двухэтажное здание, судя по покосившимся очертаниям, скорее всего деревянное. Территория перед входом в заброшенное поместье была кое-как освещена кострами, разведенными на его дворе. И там происходил бой. Где-то до тридцати человек сошлись в рукопашной схватке, и было совершенно не ясно, кто есть кто, и тем более, кто побеждает.
Битва протекала слишком близко к дому, поэтому нельзя было рассчитывать на то, чтобы на лошадях промчаться мимо них. Конан принял решение оставить скакунов здесь, а дальше отправиться пешком, стараясь оставаться незамеченными столько, сколько это будет возможным. Киммериец предложил остаться Кефалу в безопасном месте и подождать, пока он не вернется, однако юноша заупрямился и сказал, что пойдет вниз или с Конаном, или без него. Варвар выругался, еле сдержав желание дать глупцу по голове и привязать к дереву, но все-таки разрешил ему следовать за собой.

Первую половину пути они прошли без проблем, стараясь по возможности держаться теней. Внезапно, абсолютно безоблачное небо, на котором ярко горела луна, озарилось огромной молнией, которая осветила окрестности своей ослепительной вспышкой и ударила в землю возле поместья. Эффект был ужасающ. Она не пощадила никого. Два обугленных человека беззвучно рухнули наземь, продолжая тлеть малым пламенем. Еще несколько бойцов, задетых разрядом вскользь, но получивших страшные ожоги, заорали от боли и побросали оружие, забыв о схватке надолго. У одного из них загорелась одежда. Судя по страшным воплям, неизвестному воину осталось жить считанные минуты.
- Неплохо у этого Остада получается, - прошептал Конан. - Ученик говоришь?

Кефал что-то хотел ему ответить, но тут киммериец, услышав какой-то шорох, резко обернулся, и сразу же прыгнул в сторону юноши, сбив того с ног. Копье, брошенное чьей-то рукой, пролетело через то место, где только что находилась голова молодого вельможи, и прочертило кровавую борозду по спине Конана, насквозь продырявив недавно приобретенный им плащ.
Перекатившись, варвар выхватил из ножен клинок и бросился в сторону врага. Тот повел себя как-то странно. Своим собственным мечом махал заторможено, казалось, даже не целился и совершенно не пытался защищаться. Когда же его пронзила холодная сталь, то он даже не изменился в лице, не произнес ни звука, выронил меч и, протянув руки в сторону Конана, пошел вперед, нанизывая себя на оружие киммерийца. Варвара передернуло от омерзения и он, вырвав клинок из тела врага, одним взмахом снес ему голову с плеч, вложив в удар всю свою силу. Положительно, этого Остада Конан уже просто ненавидел.
Впрочем, некоторую услугу колдун, если это конечно был он, в чем киммериец уже начал сомневаться, им с Кефалом оказал. Молния частично очистила двор поместья от людей, а сквозь тех, кто там остался, можно попробовать и пробиться. Все равно в возникшем хаосе скрываться уже смысла не было. Да и, как показали недавние события, возможно и небезопасно.

Сформулировав свои намерения парой слов, Конан схватил юношу за шкирку и широким шагом побежал в сторону здания. Прорываться пришлось действительно с боем. К тому времени, как они достигли входа в поместье, киммериец заработал несколько царапин и довольно чувствительную рану в бедро. Кефал, надо отдать ему должное, вел себя достойно, выслушивал приказы Конана, внимательно следил за его жестами и выполнял их беспрекословно. Там, где надо пригибался, там, где надо отскакивал, там, где надо бежал изо всех сил.
Киммериец и его спутник ворвались внутрь дома, а затем забаррикадировали дверь. У входа горел одинокий факел. Нападений через окна можно было не опасаться - те были заколочены и, судя по всему, достаточно давно. Если кто-то станет через них ломиться, то не услышать этого и, соответственно, не принять по поводу предупредительных мер, будет попросту невозможно. Расслабляться, само собой тоже не стоило. Враг был рядом. Пизай, а его Конан знал достаточно хорошо, безусловно, скрывался где-то внутри. Этот бандит любил насилие, но только тогда, когда его собственная голова была в безопасности. Не остался бы Пизай и без охраны. Да еще и об этом пресловутом колдуне не стоило забывать.
Все это прекрасно понимал варвар. А вот Кефал, по-видимому, посчитав, что его украденная возлюбленная находится совсем близко, потерял голову от волнения и рванулся вперед. И если бы Конан его не остановил, то юноша, возможно, лишился бы ее в буквальном смысле. Из мрака на свет от стенного факела, вышел очередной воин с заторможенными повадками и оружием в руках. Как и тот странный человек, первый с которым киммериец бился у поместья, этот тип был необычно тих, бесстрастен и медлителен, однако то, как он приближался, раскачивая топором, не оставляло никаких сомнений в его намерениях. Конан огляделся вокруг, в поисках предмета, который мог заменить ему щит, и взгляд его наткнулся на старый сломанный табурет, валявшийся неподалеку. Схватив деревянный предмет, киммериец взвесил его в руке, а затем, передумав использовать мебель в качестве защиты, размахнулся и метко пустил его во врага. Тяжелая вещь попала мужчине прямо в голову, раскроив череп. На этот раз обошлось без чудес - тело осталось лежать без движения в тонкой дымке тумана стелящегося по земле.

- Не дергайся! - сказал варвар Кефалу, после того, как убедился в том, что враг мертв. - Мы не знаем, куда надо идти. Не знаем, чего можно ожидать от этого места. Следуй только за мной и держи ухо востро. Мне, конечно, было бы все равно, но мертвый, ты не сможешь заплатить мне и монеты. Поэтому, раз вынудил меня взять тебя с собой, не геройствуй!
Конан прекрасно понимал, что говорит. Действительно, несмотря на все происходившее в нем и вокруг него, было неестественно тихо, даже уличный бой, казалось, закончился. Дом казался заброшенным. В сложившихся обстоятельствах ожидать можно было всего, чего угодно. В этом деле еще не было ничего нормального. Все, что случилось до сих пор, никак не походило на банальную историю с похищением, и киммериец уже не раз пожалел о том, что согласился помочь Кефалу с его проблемой. Обыскивать здание снизу доверху было слишком долго и весьма опасно. Казалось, что даже вражеское нападение гораздо предпочтительнее, чем подобная неопределенность. Киммериец быстро обдумывал ситуацию, стараясь подобрать наиболее оптимальный план для дальнейших действий.

Тут внимание Конана привлекло то, что он уже заметил ранее, но не придал этому факту какого-либо значения. Туман. Он стелился по всему полу, начинаясь от входной двери, и был виден везде, куда можно было кинуть взгляд, теряясь лишь в темноте, куда не доходил свет факела. Откуда в здании туман? Здесь было сухо и тепло. Пол был деревянным и пусть он оставался старым, в нем не было заметно ни дыр, ни щелей. Почему туман стелется по земле, словно дымка пожара и копоти? Варвару еще не отбило обоняние. О пожаре не могло быть и речи.
Интересно, если ли у этого тумана источник?
Сняв факел со стены, Конан отправился вглубь помещения, еще раз предупредив Кефала, чтоб тот держал ухо востро и при малейших подозрениях опасности предупреждал об этом. Огонь частично освещал заброшенные комнаты, мимо которых они проходили. Останки сломанной мебели и домашней утвари были покрыты толстенным слоем пыли, поддерживая впечатление полной заброшенности. Были видны лестничные пролеты, ведущие в верхнюю часть здания, однако туман туда не понимался. По мере продвижения, в полной тишине, ранее нарушавшейся лишь тихим звуком шагов киммерийца и его товарища, да редкими скрипами характерными для старых деревянных домов, стали слышаться непонятные звуки. Они напоминали шорох или звон песчинок, который так часто можно услышать в пустыне, однако здесь, шум казалось, имеет определенный ритм, походя на тихую, шелестящую мелодию.

Вдруг, со стороны левой части дома раздалось несколько вскриков, а затем послышался грохот, словно бы от резкого удара. Конан ускорив шаг, с клинком наперевес направился в сторону звуков. Высота тумана начала повышаться, а шелестящий шорох становиться громче.
Наконец, в одном из помещений, располагавшимся в дальней половине здания, спутники обнаружили провал в полу, из которого, казалось, волнами проистекали клубы тумана. Этот своего рода подвал был бы заметен и в полной темноте, поскольку из него вдобавок лился яркий белый свет. Продолжать дальше считать, что во всем виноват колдун Остад теперь было бы просто глупо. Стало очевидным, что место это находится во власти сверхъестественных сил.
Этими соображениями варвар тут же поделился с Кефалом, явно намекая на то, что еще не поздно вернуться, что происходящее здесь не просто ирреально, а вполне возможно не имеет к делам человеческим никого отношения и поэтому просто-напросто смертельно опасно. Конан никогда не был трусом, но и идиотом он тоже не являлся, по возможности стараясь трезво оценивать свои возможности. Бледный, как мел юноша уже и сам исполнился сильных сомнений. Он и раньше был напуган, однако в силу своей наивности, не зная того, что давно уже заметил Конан, успешно преодолевал свои страхи, полностью полагаясь на силы своего компаньона. Но теперь Кефала проняло окончательно, и он уже был готов согласиться с тем, что стоит подумать о возвращении.
Однако внезапно из провала в полу послышалось несколько криков, среди которых явственно был различим женский голос. С возгласом "Мелэйна!", юноша бросился в провал. Помянув Крома, киммериец прыгнул следом. Надо было остановить молодого глупца пока не поздно.

Слой земли толщиной в несколько локтей, на котором располагался настил пола, держался на древесных подпорках, а ниже начинались ступеньки из плохо обработанного белого мрамора. К заброшенному поместью все это относиться уже никак не могло. Безусловно, задание было построено безо всякого знания о том, что находилось в глубине земли.
Ступени вели вглубь тоннеля, стенки которого были сделаны из того же белого материала. От этого места веяло древностью. Возможно, оно было выстроено тогда, когда королевства Замора не существовало на белом свете.
Из дальнего конца тоннеля лились лучи ярко-белого света, но из-за густого тумана нельзя было четко разглядеть что-либо дальше собственной руки. Тем не менее, ясно виделась движущаяся тень, заслоняющая источник сияния. Безусловно, это был Кефал.
Конан прибавил шаг, однако когда он настиг юношу, тот уже остановился сам. Причина была очевидной. На полу виднелось два трупа. Безусловно, это были те самые люди, чьи крики киммериец со своим товарищем услышали в первый раз. У первого была начисто оторвана голова. Сердце его прекратило биться совсем недавно, поэтому из шеи обильно продолжала литься кровь. А смерть второго произошла, судя по красным следам на белой мраморной стене, раздробленному затылку и неестественно вывернутым конечностям, оттого, что этого человека отшвырнула прочь какая-то сверхчеловеческая сила. Даже на помутненный рассудок Кефала все это произвело впечатление.
Но ненадолго.
Из неизвестности, со стороны источника белого сияния опять послышался женский голос. На этот раз он казался гораздо спокойнее. Мелэйна, если это конечно была она, что-то кому-то говорила, однако конкретных слов разобрать было нельзя. Прежде чем, Кефал снова бездумно не рванулся в неизвестное, варвар схватил его за шиворот, а затем зажал рот молодому дураку, заглушив очередной призыв к возлюбленной.
- Болван! - яростно шепнул Конан в ухо юноши и наотмашь ударил его по голове костяшками кулака, в котором держал меч. - Заткнись, а не то я прирежу тебя прямо здесь! Бэл в помощь! У тебя мозги есть, придурок? Куда ты несешься? Чего ты орешь? Смерти захотел?
- Отпусти! Отпусти! - захрипел Кефал. - Пусти меня к ней!
Киммериец выругался и нанес ему удар коленом по правой почке.
- Последний раз предупреждаю! - прошипел Конан. - Думай головой!
Молодой вельможа на мгновение обмяк, а потом обреченно закивал своей головой. Все понял, мол.
- Сейчас мы пойдем вперед. Медленно, - сказал варвар и отпустил юношу. - Слышишь же, что она жива и судя по голосу, в здравии. Подождет пару минут. Еще раз ослушаешься меня, - Конан поднял руку с зажатым в ней мечом и покачал оружием перед глазами Кефала, - пожалеешь! Все ясно?
Юноша неохотно кивнул.

Они направились было в сторону света, сквозь клубы белого тумана, который уже начал порядком раздражать киммерийца, но очень скоро им снова пришлось остановиться. Сияние частично заслонилось тенью, по форме, безусловно, человеческой. Неизвестный шатался и оглашал закрытое пространство тоннеля стонами, которые, резонируя с непрекращающейся шелестящей мелодией, производили воистину жутчайшее впечатление.
Перехватив клинок поудобнее, Конан кошачьими полушажками полупрыжками направился в сторону фигуры, однако оказалось, что в применении оружия нужды нет. Человек не представлял никакой опасности, поскольку жить ему осталось недолго. По сути самой вообще было непонятно, как он вообще мог передвигаться. В его туловище зияла дыра. Создавалось впечатление, что из него просто-напросто оторвали кусок. Широкая рана начиналась с середины груди, где торчали обломанные ребра, и тянулась вплоть до паха, обнажая кровоточащие внутренние органы. Длинная лента кишок, вываливавшаяся из распотрошенного живота, падала мужчине под ноги и терялась в тумане. Остатки богатого камзола, в которые тот был одет, болтавшиеся у него на плечах постепенно напитывались кровью, обильно льющейся на пол. Через стоны прорывалось неразборчивое бормотание.

- Остад! - воскликнул Кефал, проскочив мимо варвара. - Остад!
Колдун, услышав знакомый голос, попытался сфокусировать взгляд на юноше, но, по-видимому, в этот момент у него закончились последние силы, и он рухнул на руки своего знакомого. Остад начал что-то шептать, повторяя одно и то же и, наконец, его неразборчивые слова приобрели определенный смысл.
- Ожерелье! Мелэйна! - лепетал он.
Большего от Остада добиться было нельзя. Он умирал.
- Оставайся здесь с ним, - приказал Конан Кефалу, - а я схожу, посмотрю, что там происходит.
На этот раз юноша не возражал. Из его глаз лились слезы, он не произнес ни слова. Просто держал в руках умирающего, и тупо смотрел в пол.

Киммериец двинулся по кровавым следам колдуна. Шагов через тридцать он обнаружил такие же ступени, как и те, по которым они спустились в этот тоннель. Пресловутый туман непрерывно тек по ним, его клубья бешено извивались, словно живые змеи, ошпаренные кипятком, явно намекая на то, что до его источника осталось совсем близко. Ступая неслышно, словно мышь, Конан поднялся наверх, осторожно высунув голову над поверхностью тумана.
Он оказался в обширном круглом помещении, имеющим форму купола, сделанном все из того же белого мрамора, на этот раз качественно обработанного. Судя по длине тоннеля и высоте потолка, это место, скорее всего, находилось под одним из окрестных холмов. В гладкой, блестящей поверхности купола не было видно ни одного отверстия, которое могло бы в незапамятные времена служить в качестве окон. Да и отверстие в полу, через которое попал сюда киммериец, скорее всего, являлось единственным входом сюда.
У самой высокой части купола ярко горел источник ослепительного белого света. Глядя на него можно было увидеть только сияющий шар. Это не было похоже ни на огонь, ни на солнце, больше напоминая сгусток молнии, не имеющий определенных границ.
Примерно через пару шагов от единой стены купола, напоминая остров посреди океана, из тумана поднималась ровная, круглая площадка, полностью засыпанная песком. Клубы белой дымки бились об мраморную поверхность подобно морским волнам, окружая возвышение со всех сторон своеобразным поясом. Песок тоже не лежал на месте. Он казался живым, медленно бурлил, словно поверхность раскаленного металла, то и дело выбрасывая вверх сухие струйки песчинок, которые кружились как дым от костра в ветреную погоду. Это и создавало тот причудливый шелест, напоминавший мелодию, который здесь, в этом месте был просто громогласным.
По песку ходили люди. Ну, или то, что от них осталось. Чем-то они напоминали тех двоих неестественно спокойных и медлительных воинов, с которыми Конан бился недавно. Только эти больше напоминали высохшие мумии, чем здоровых людей. Они бездумно шатались туда-сюда по песчаной поверхности, держа в руках оружие, однако не было похоже на то, что их действиями управляет их собственная воля. Среди них находилась и иссохшая фигура того, кто когда-то был Пизаем.

В самом центре площадки находилось нечто, по своему виду напоминающее гробницу или алтарь. Над ним, не доставая поверхности буквально несколько дюймов, прямо в воздухе парила красивая молодая женщина. На ее молочно-белом теле не было ни лоскута одежды, только украшения, которые мерцали в ярком свете золотом и серебром. Ноги ее были сдвинуты вместе, а руки широко раскинуты, открывая чужому взору красивую полную грудь и треугольник черных волос на лобке. Глаза ее были закрыты, а на лице застыло выражение муки. Это была Мелэйна.
Ну а на земле, ровно в полушаге от алтаря находилось нечто страшное, своим неестественным видом конкурирующее со всем необычным из того, что киммериец повидал за свою жизнь. Неустойчивый, пульсирующий столб, скрученный из тысячи языков песка и тумана, свившихся друг с другом будто бы в сладострастных объятиях. Эта вещь постоянно меняла свой вид и размер, то совершенно теряя форму, то образуя фигуры, напоминающие людей, животных или неживые предметы. Время от времени из столба выстреливала песчаная змейка и жалила женщину, отчего та извивалась и стонала от боли и муки.

Можно было все еще вернуться назад, но Конан уже принял решение. Женщина была еще жива и, несомненно, находилась в большой опасности. Может быть, сама ее душа находилась под угрозой. Киммериец рванулся к песчаной площадке, однако, несмотря на то, что он стал теперь ясно виден любому, картина событий, происходящих на возвышении, осталась неизменной. До тех самых пор, пока он не ступил на поверхность.
Люди, ранее ходящие бесцельно, все, как один повернулись в сторону варвара и взвыв побрели к нему. Столб же из песка и тумана, мгновенно взбугрился, словно морская волна, а затем, будто бы выстрелив из катапульты, взлетел, ударил в парящую в воздухе девушку, заставив ее заорать от боли пропустил через себя, а потом, приземлившись с другой стороны, нырнул в песок, оставив только бугор величиной с человеческую голову, который и понесся к киммерийцу с бешеной скоростью.
Но и Конан не стоял на месте. Он легко, словно гепард, побежал к цели, стараясь по возможности выбирать себе свободный путь. Его не интересовали ни ненормальные люди, ни та сверхъестественная мерзость, которая явно летела по его душу. Киммериец стремился к алтарю и девушке над ним. Ровно пятнадцать секунд занял путь до того момента, как Конан, уклоняясь от ударов засохших чурбанов, рубя те их конечности, которые могли бы ему помешать, достиг точки встречи с движущимся к нему наперерез существом - безусловно, самой опасной из всех здешних угроз. Легко перемахнув через него, киммериец перекувыркнулся по земле, вскочил на ноги и рванул дальше, оставив за своей спиной чудовищного врага, вхолостую взметнувшегося песчаным взрывом. Еще секунд десять понадобилось варвару, для того, чтобы, достигнув Мелэйны, взлететь в отчаянном прыжке и сорвать с нее золотое ожерелье с мерцавшим на нем кроваво-красным камнем.
И все изменилось. Иссохшие люди, казалось, испустив вздох облегчения, попадали на землю замертво. Туман, окружающий площадку стал рассеиваться, повлияв и на ту мерзопакость, которая почти достигла отчаянного киммерийца - потеряв один из основных элементов, она рассыпалась грудой песка, оставив бесформенную кучу.

Но Конан просчитался в одном. Мелэйна вовсе не была беспомощной жертвой.
Продолжая свое парение в воздухе, она резко открыла глаза и, увидев киммерица, зашипела, словно змея, а потом, протянув к нему руки, потребовала:
- Отдай это мне! Верни!
- Попробуй, забери! - пожал плечами варвар, мгновенно преодолев замешательство, и засунул ожерелье себе в штаны.
- Глупец, ты думаешь, что без "Сердца" я не смогу ничего с тобой сделать? - выкрикнула женщина в бешенстве.
Она прикрыла глаза и взмахнула руками. Из песка, который все продолжал свое бурление, вырвалась волна и ударила киммерийца, заставив его выронить свой клинок, а затем обкрутила мужчину, будто бы завернув его в ковер и тем самым обездвижила его. Свободной осталась лишь голова. Руки и ноги казалось, попали в какой-то кисель. Движения были возможны, но очень медленные. Непохоже, чтобы этот песчаный капкан мог как-то повредить Конану, но и вся его сила была здесь просто бесполезной. Девушка, на чьем лице расплылась издевательская улыбка, спустилась на землю и плавной походкой, от чего ее роскошное тело показалось еще соблазнительнее, направилась к практически беспомощному варвару.
- Думаешь, что раз такой большой, то можешь делать, что хочешь? - спросила она и нежно провела по щеке киммерийца ладонью. - Так ты ошибаешься! - выкрикнула Мелэйна и, стиснув зубы, отвесила ему звонкую пощечину
- Зачем тебе это все? - Конан был готов нести любую чушь, лишь бы это позволило ему протянуть время и освободиться - медленно, слишком медленно, его руки тянулись к поверхности этой песчаной западни.
- Зачем? Ты что, дурак? - пожала плечами женщина. - Власть, сила, естественно, - она коснулась рукой песчаного мешка в области живота киммерийца, и часть пелены скользнула прочь, обнажив кожу обездвиженного варвара. - А ты ничего! - погладила она его пресс. - Где там мое ожерелье?
- На мой взгляд, это ты дура! - Конан выплюнул песок, попавший ему в рот. - Я видел, как ты дергалась, и орала от боли? Только ненормальный позволит над собою такие мучения.
- Всему есть своя цена, - захохотала обнаженная красавица. - Все это терпимо, недолго, да и местами…, - она провела влажным язычком по губам, - приятно…
Внезапно женщина осеклась и нахмурилась.
- Кто ты вообще такой? - спросила она.

- Мелэйна, Мелэйна! - послышался новый голос. Это был Кефал, чья голова появилась из-за края песчаной площадки. Юноша вскарабкался наверх и, увидев, раскрывшуюся перед ним картину, в неуверенности остановился. - Мелэйна?! - в голосе молодого вельможи появились нотки недоумения. Но простоял он недолго и со словами: "Что они сделали с тобою, Мелэйна?", побрел в сторону своей любви.
- О, мой прекрасный принц! - воскликнула женщина, повернувшись к нему. - Тебя-то тут и не хватало!
- Я знаю, что тебя заколдовали Мелэйна, - заголосил Кефал, явно не расслышав слово "идиот", которое сквозь зубы процедил варвар. - Посмотри на меня! Это все не настоящее! Очнись! Освободи Конана! Пойдем со мной домой, там нас все ждут!
- А, так это он тебя притащил, - сказала женщина вполголоса, покосившись на киммерийца, а потом уже громче воскликнула в сторону приближающегося юноши: - Да, моя любовь! Иди ко мне! Злые чары рассеялись! Ты мне так нужен!
Кефал припустил к ней со всего духу, и, добежав, заключил в объятия.
- Ну-ну, - проговорила она и резко вздохнув, вместе с воздухом набрала в легкие немного песчаной пыли, все также продолжавшей шелестеть в определенном ритме. Затем Мелэйна прикоснулась ртом к губам юноши. Но это был не поцелуй. Она выдохнула в Кефала содержимое своих легких, после чего тот мгновенно ослаб, освободил из объятий свою возлюбленную, упал на колени и, в недоумении уставившись на Мелэйну, снова попытался вымолвить ее имя.

- Какие же вы мужики, глупцы! - воскликнула со смехом красавица. - Покажи вам голую ножку, скажи пару ласковых и нежных слов, изобрази несчастную жертву, и вы готовы сделать все, что угодно. Что Остад, что Пизай, что ты, что этот чурбан, - она мотнула головой в сторону варвара, - что сотни других мужланов. Все вы были и всегда будете болванами. А умные женщины всегда смогут крутить вами, как пожелают.
- Мне были нужны только драгоценности твоей семьи, Кефал, - продолжила она, склонившись к юноше. - Твой отец, конечно крепкий орешек, но и он всего лишь мужик. Но тебя, радость моя, я награжу за твою пылкую любовь, - захохотала женщина.
Далее Мелэйна обхватила ладонями щеки и уши Кефала и, уставившись ему прямо в глаза, замолчала. Сначала ничего не происходило, но затем, в месте касания ее рук лица юноши, появился легкий дымок и послышалось шипение, явно различимое даже в какофонии песчаной мелодии. Вельможа закричал от боли, из его глаз полились слезы, виной которых были в том числе и страдания от предательства той, которую он так любил.
Однако тем временем Конан, от которого эта красивая тварь на время отвлеклась, почувствовал, что та сила, которая держит его, становится слабее. Видимо женщина не могла поддерживать несколько заклятий одновременно или ее колдовская мощь была небезгранична. Как бы то ни было, киммериец вырвал одну руку из песчаного капкана и из всей силы ударил находящуюся от него в полушаге Мелэйну, со словами:
- Сука ты грязная, а не женщина!
Красавица отлетела на пару шагов и упала, оставив безжизненное на вид тело Кефала валяться на земле. Чары, пеленавшие Конана, спали, и он вырвался из груды песка.

Но ненадолго.
Женщина осталась в сознании - все-таки удар Конана был смягчен державшим его песком. Мелэйна, зажав рукой скулу, по которой попал киммериец, закричала от боли и ярости, как истеричка. Звук ее крика отразился от поверхности купола, заставив варвара поморщиться.
- Я тебя уничтожу, грязное насекомое! - завопила Мелэйна, и снова взмахнув руками, направила всю силу своего гнева в одну единую магическую атаку.
Песчаная пыль, которая ранее кружилась над площадкой, создавая потустороннюю музыку, начала собираться вместе со сверхъестественной скоростью, формируя нечто похожее на пустынный смерч. Не успел варвар сделать и пары шагов, как этот ураган налетел на него, словно огромный рой насекомых. Мгновенно рот, нос, глаза и уши Конана были забиты пылью и песком, его загорелая кожа будто бы попала под наждак. Плащ сорвало. Жизнь киммерийца стала висеть на волоске.
Варвар быстро сориентировался и закрыл глаза, задержав дыхание. Он побрел в сторону края площадки, туда, где, по его предположению, находился проход, через который Конан попал в это помещение, благо, что теперь никакие силы не держали его в недвижимости. Дышать было нельзя. Один вдох и куча песка попадет ему в легкие, заставив кашлять, после чего он просто-напросто задохнется.
Конан брел к намеченной цели и через пелену пыли в ушах слышал издевательский голос Мелэйны, которая подтрунивала и хохотала над ним, тем не менее, старясь слишком близко не приближаться. И правильно. Киммериец был вполне способен одним прыжком настигнуть мучительницу и свернуть ее красивую шейку.
Когда запас воздуха близился уже к концу, в висках молоточками начала стучать пульсирующая кровь, варвар достиг края площадки и, перевалившись через нее, упал вниз. Ему показалось, что атака песчаного смерча стала не такой напористой. Конан сложил ладони лодочкой и, прижав их к мраморному полу, прикоснулся к ним губами, попробовав вдохнуть немного воздуха. Это ему удалось, хоть песок и попал ему в рот. Выжить было можно. Теперь осталось только найти вход в тоннель.
- Куда ты убегаешь, трус? - послышался голос Мелэйны. - Ты не сможешь уйти! Тебе никто не поможет!
Но она могла говорить все, что угодно. Конан знал, что спасение близко. А там уже можно будет придумать, что с этой тварью делать.

Внезапно голос Мелэйны на мгновение утих, а потом возобновился диким криком, перешедшим в хрипение. Песчаная атака прекратилась. Конан, покачиваясь, встал, вдохнул полной грудью и принялся протирать глаза, желая узнать, что же все-таки произошло. Проморгавшись он увидел рыдающего Кефала, сидящего на песке. Лицо юноши было обезображено в тех местах, где его жгла Мейлина, но было не похоже, чтобы он нуждался в помощи. На коленях Кефала лежала его мертвая любовь.
Между прекрасных полушарий бледных грудей красавицы торчало лезвие меча Конана.
Варвар поглядел на них недолго, а потом тряхнув головой, чтобы хоть немного вытряхнуть песок из волос, запрыгнул на возвышение и побрел искать свой плащ, позволив юноше немного погоревать.

- Пойдем, - сказал Конан через некоторое время. - Кончай размазывать сопли. Она не стоит твоих слез. Да и поступил ты правильно. Таким тварям не место на земле.
Киммериец рывком поднял Кефала за плечи и поставил его на ноги. Затем приподнял женское тело и выдернул из него свой меч, заставив юношу поморщиться от этих действий. Труп же бросил в песок, который все еще продолжал свое бурление, но уже начинал затихать. Возможно тот поглотит тело Мелэйны, а возможно и оставит его иссыхать на своей поверхности, превратив в подобие тех людей, которых коварная женщина погубила своим колдовством. Источник яркого света наверху тоже стал потихоньку гаснуть. И стояла тишина - ни малейшего отголоска песчаной мелодии.

- Собирай остальные побрякушки, парень, - сказал Конан, ухмыльнувшись. - Клянусь Кромом, твой папаша теперь очень много мне должен.