Над скалами белые чайки вились
И пеной хлестал прибой,
Когда наконец кочевая жизнь
Его привела домой.

Под ветром шуршал прибрежный песок
И к ночи клонился день,
Когда в свой маленький городок
Пришел Соломон Кейн.

Народ сбегался с разных сторон
И следом валил толпой:
Он шел, как призрак былых времен,
По уличной мостовой.

Он все смотрел и смотрел вокруг,
И странен был его взгляд.
Он видел столько горьких разлук
И вот — вернулся назад.

В таверне старой сквозь гул голосов
Поскрипывали слегка
Стропила из девонширских дубов,
Помнившие века.

«Здесь кружки звенят, салютуя всем,
Кого между нами нет.
И Дрейк, и Хокинс, и Оксенхэм...
Сколько минуло лет!

Сэр Ричард Гренвиль сиживал здесь,
Кажется, лишь вчера...
Как мы с испанцев сбивали спесь!..
С вечера до утра.

Ядра свистели и бой гремел,
И кровь текла в океан,
И мужеству не был положен предел,
И мы не считали ран...

А как, — он спросил, — поживет Бесс?
Хотел я делить с ней кров.
Но все променял на прибоя плеск
И песню морских ветров.

Бедняжка осталась совсем одна,
Мне душу рвал ее взгляд...»
«На кладбище тихом уснула она
Вот уж семь лет назад».

«Прах к праху!.. — он молвил. — Конец земной —
Могильная тишина...»
А ветер стонал и бился в окно,
И восходила луна.

Скользили по лику ее облака,
Когда Соломон Кейн
Неторопливо повел рассказ
О виденном вдалеке.

«В бесплодной пустыне, где нет следов,
Торил я кровавый след.
Я видел черное колдовство,
Которого больше нет.

Там в городе Смерти самой древней
Жила бессмертная дочь.
Праматерь Лилит возродилась в ней,
Чтоб день превратился в ночь!

Потом я меж серых холмов бродил,
Где голос рассудка стих,
Где мертвый народ вставал из могил,
Чтоб жизни лишать живых.

Я слышал, как смертную песнь поет
Невольник, чьи дни черны.
Я демонов видел в ночи полет
При свете полной луны.

Но все это в прошлом!.. Родной порог
Мне с возрастом все милей.
Я стал староват для долгих дорог,
Пора отдохнуть в тепле!

Довольно сражений и дальних стран,
Отмеренных мне судьбой...»
...Но где-то в ночи гремел океан
И скалы крушил прибой.

Он пену валов швырял в пустоту,
Стараясь достать до звезд,
И ветер летел и выл на лету,
Как бешеный гончий пес.

И Кейн услыхал тот призрачный зов,
Тот бестелесный стон,
И в глубине холодных зрачков
Вспыхнул былой огонь.

Напрасно пытались его вернуть:
Он сбросил все руки с плеч,
На пояс спеша скорей пристегнуть
Свой верный испанский меч.

Потом оглянулся по сторонам,
Как будто бы в первый раз,
И вышел за дверь, где светила луна,
В серебряных тучах мчась.

Люди за ним поспешили вслед,
И видел добрый народ
Над вершиной холма его силуэт,
Врезанный в серебро.

Надолго ли скрылся?.. В какой предел?..
Чей голос его позвал?..
...И только победную песню пел
Над морем летевший шквал.