Хмурое небо заволокло сизыми тучами, отраженными в серых волнах моря Вилайет. Пенистые валы с грохотом обрушивались на песчаный берег, чтобы потом с неменьшим шумом откатится обратно. Крикливые белые чайки носились над пляжем высматривая выброшенных рыб.
Вот очередная волна отхлынула назад, оставив на песке лежащего без движения человека. Одна из птиц приземлилась рядом, с любопытством поглядывая на возможную поживу, скакнула боком, скосила черный глаз. Еще одна волна, на этот раз меньших размеров, вновь окатила тело, заставив чайку испуганно отлететь, а человека - слабо пошевелится. С трудом, приподнявшись на руках, он отполз туда, где его уже не доставали волны и, перевернувшись на спину, лежал на белом песке, жадно глотая воздух. Отдышавшись, он поднялся на ноги и, пошатываясь, направился к зеленой стене джунглей начинавшейся примерно в двадцати футах от кромки прибоя. Ухватившись рукой за ствол какого-то дерева с широкими разлапистыми ветвями, он внимательно огляделся по сторонам. Всюду куда хватало глаз, тянулся ровный песчаный пляж, лишь справа возвышались какие-то скалы. Несостоявшийся утопленник покачал головой - нет, весь этот пейзаж ему не говорил ни о чем. Случайно он бросил взгляд в сторону и его лицо просветлело - словно великан в толпе карликов над джунглями возносилось высоченное дерево. Лучшее место для обзора окрестностей трудно было придумать.
Однако он не стал сразу взбираться, решив немного отдохнуть и набраться сил. Кроме того, у него во рту был неприятный привкус соли, от которого его могли избавить лишь несколько глотков пресной воды. В поисках источника он отправился в лес.
Вышедший из моря был высоким человеком, поджарым и мускулистым, с широкими плечами. Из-под спутанных черных волос настороженно поблескивали ярко-синие глаза. Из одежды на человеке были только мокрые штаны из парусиновой ткани. Он явно не принадлежал ни к одному из народов населявших оба берега моря Вилайет, а его кожа, пусть и покрытая бронзовым загаром, все же была светлее смуглой кожи туранцев, считавших море Вилайет своим полным владением. Только пираты, дерзкие грабители морей оспаривали у них это право - особенно сейчас, когда их новым вожаком стал пришелец с далекого Севера, могучий варвар-киммериец, чье имя и поныне наводило ужас на оба берега Вилайета.
Имя его было Конан. Конан-киммериец. Легендарный капитан, прекративший бесконечные дрязги между различными кланами и превративший пиратскую вольницу в грозную несокрушимую силу, бросившую вызов даже могущественной империи Йездигерда. Туранские матери пугали своих детей его именем, туранские купцы засыпали пожертвованиями храмы Эрлика, прося избавить их от "морского демона", туранские адмиралы отчаялись изловить его в водах Вилайета. В лабиринте небольших островов у юго-западного побережья моря Вилайет, в потайных твердынях пираты чувствовали себя в безопасности, совершая дерзкие рейды на туранские города.
Но даже неуловимый капитан пиратов оказался бессилен перед буйством разбушевавшейся стихии. Спасаясь от очередной облавы устроенной туранским флотом- пираты возвращались домой мимо островов Журази - загадочного архипелага, о котором среди пиратов и рыбаков ходили самые жуткие слухи, населявшие острова демонами, чудовищами, призраками и другими выходцами из потустороннего мира.
Однако команду "Льва Морей", корабля на котором плыл сам Конан, погубили вовсе не чудовища или злые духи. Все было проще - проходя неподалеку от островов корабли пиратов попали во внезапно налетевший шторм, разбросавший флотилию. Флагману не повезло особо - он налетел на рифы - не отмеченные ни на одной карте, они буквально усеивали здешние воды. Из гигантской воронки на месте затонувшего корабля вынырнул один Конан- и потом еще проплыл несколько миль в бушующем море до берега ближайшего из островов.
Проклятых островов Журази.
Пока Конан искал ближайший ручеек и утолял жажду, пока подкреплялся плодами с деревьев, прошло немало времени. Так что когда он вновь подошел к дереву, уже стемнело. К счастью на небе была полная луна, в свете которой было прекрасно все видно. Быстро взобравшись вверх по могучим разлапистым ветвям, киммериец устроился поудобнее на одной из них, внимательно оглядывая окрестности.
Перед ним расстилалось темно-зеленое море ночных джунглей, шелестящих ветвями под порывами свежего ветра дующего со стороны моря. К югу лесная чаща прерывалась широкой полосой воды, в которой отражалась луна. За длинным узким проливом виднелась обширная суша- второй из двух больших островов архипелага Журази. Конан припомнил как, поддаваясь уговорам пиратов, не стал заводить туда свой корабль, опасаясь неизвестных мелей и рифов. Что же они туда и не сворачивали - рифы ждали их в открытом, казалось бы, море. В очередной раз, нахмурившись при этом воспоминании, он посмотрел в другую сторону. Там джунгли сменяли невысокие горы с зубчатыми вершинами. Конан прикинул расстояние до них- выходило, что по этим джунглям ему бы пришлось идти туда весь день, а то и больше.
Он уже хотел спускаться, когда что-то в тех горах привлекло его внимание. Конан пригляделся - так и есть меж двух могучих пиков, блеснул небольшой огонек. Яркая точка пульсировала между скал, разгораясь все сильнее. Рядом с ней появились и другие огоньки поменьше. Ветер поменял свое направление, дуя со стороны гор и Конан ясно услышал отдаленный, но в то же время хорошо различимый рокот. Ему неоднократно бывавшему в джунглях от Кхитая до Черных королевств, повидавшему множество диких лесных племен не нужно было объяснять, что это было. Где-то горах били барабаны и судя по расстоянию на котором был слышен этот звук там было немало людей.
К барабанному бою тем временем добавился новый звук - заунывная, режущая слух мелодия. Было в ней что-то завораживающее и в тоже время тревожное в этой странной музыке, что-то необъяснимо жуткое, пробуждающее в Конане родовую память обезьяноподобных предков человека, склоняющихся в страхе перед теми, кто раньше их владел землей. Он передернул плечами и, бросив последний взгляд на мигающие вдали огни начал спускаться с дерева.
Кто бы там не жил в тех горах, Конан пока не был уверен, что ему следует встречаться с этими людьми. Если это конечно были люди.

Последующие несколько дней киммериец жил у моря, в слабой надежде на появление какого-нибудь корабля. Он знал, что любые суда редко заходят в эти воды, но ничего другого ему не оставалось. Когда Конану надоели фрукты, он выломал в лесу длинную палку, расщепил ее конец и вставил туда острый обломок камня, которые в изобилии валялись у прибрежных скал. Обмотав его лианами, он получил примитивное копье и вскоре подстерег и убил на водопое какое-то животное наподобие маленького оленя. Вспомнив навыки, полученные во время голодной пастушьей юности среди киммерийских скал, Конан несколько раз сумел подбить камнем лесных птиц. Найдя несколько кремней, он, высекая искру за искрой, добыл огонь.
Варварский фатализм спасал его от излишнего уныния - будь что будет, думал Конан. Но он тяготился такой жизнью - слишком резким был контраст между полной опасностей, но такой яркой пиратской вольницей и нынешним унылым существованием. Кроме того Конан не чувствовал себя в безопасности - он хорошо понимал, что его нынешнее копье окажется плохой защитой если на острове обнаружатся крупные хищники. А они здесь были - он не раз и не два слышал отдаленный рык в глубине чащи, видел и следы огромных кошек возле ручья. Чтобы избежать встречи с ними он, ночевал на дереве, послужившим ему наблюдательным пунктом в первую ночь на острове.
Но самая тревожная находка киммерийца не была связана с дикими зверьми - нет, она была гораздо хуже. В один из дней, Конан, собирая на побережье моллюсков и выброшенную прибоем рыбу, зашел дальше, чем обычно. В укромной бухточке, защищенной от ветров и волн двумя большими скалами, он обнаружил очередное неопровержимое доказательство, что он не единственное человеческое существо на этом острове. Правда, сейчас он как никогда сильно желал, чтобы это было не так.
На белом песке рядом с могучими скалами чернело несколько больших кострищ. И там же среди золы и пепла лежали кости и черепа троих человек. Раздробленные позвонки и бедренные кости, а также следы зубов еще оставшихся на этих бренных останках не оставляли сомнений в том, что здесь произошло. Конан преодолев брезгливость опустился на корточки и внимательно осмотрел останки несчастных, особое внимание, уделяя трем черепам. Здешние каннибалы явно не были охотниками за головами иначе они ни за что не оставили бы здесь столь колоритные трофеи. И человечьи мозги тоже не были их любимым блюдом - они достались крабам и чайкам. Но сейчас Конану было не до гастрономических пристрастий местных жителей - он нашел кое-что любопытное. Челюсть одного из черепов украшал зуб в золотой коронке, фалангу пальца которую он нашел в груде костей, украшало серебряное кольцо. Эти находки помогли Конану осознать две вещи. Первая - что люди из внешнего мира здесь все-таки бывают. И вторая - что местные жители настолько дики, что понятия не имеют за что более цивилизованные люди ценят золото и серебро. Может быть потому, что эти дикари не представляли себе иной судьбы для любых чужаков, чем место на каннибальском пиршестве.
И в любом случае Конан окончательно утвердился в мысли, что ему стоит избегать встречи с местными жителями.

Это был седьмой или восьмой день пребывания Конана на острове. Свернувшись калачиком в ветвях невысокого дерева, он крепко спал, убаюканный шумом накатывающихся с моря волн. Внезапно он проснулся - резко, словно от толчка в спину, всем своим существом чувствуя приближения неведомой угрозы. Настороженно словно дикий зверь он озирался по сторонам и напряженно прислушивался ко всем звукам ночных джунглях, пытаясь понять причины своей тревоги. Вскоре он понял: сквозь шелест листьев и шорохи ночных тварей ясно слышались голоса множества людей, становящихся все громче. Кто-то шел сюда, явно не таясь и переговариваясь, как успел расслышать Конан на совершенно незнакомом ему языке. А значит - это, скорее всего, были те самые людоеды, что населяли этот остров.
Бесшумно и быстро киммериец спустился с дерева и начал отходить в лес. Он понимал, что у него немного шансов спрятаться в джунглях там, где дикари наверняка знали каждое дерево и каждую звериную тропку. Однако если его застигнут на дереве - шансов у него не будет вообще. Бесшумно как только можно он пробирался сквозь густые заросли и переплетения лиан, забираясь все глубже в чащу. Голоса позади него стали громче, более встревоженными и возбужденными - видимо преследователи обнаружили следы его пребывания здесь. Конан вспомнил, что сегодня на пляже он разводил костер - возможно его следы и обнаружили эти люди. Чуть позже возгласы удивления сменили отрывистые короткие реплики, голоса стали тише, а затем и вовсе смолкли - что совсем не успокоило Конана. Долетавшие до него чуть слышные звуки и все что он знал о повадках подобных народов, подсказывало ему только одно - каннибалы разделились на группы и начали прочесывать джунгли. Исход подобной облавы не сулил ему ничего хорошего.
Конан пробирался сквозь заросли чутко ловя каждый звук, старясь избегать освещенных мест и скрываясь в тени раскидистых зарослей. Его преследователи явно не отличались быстротой - судя по отдельным раздраженным репликам, вырвавшимся у не сдержавших свою досаду и негодование дикарей - репликам неизменно доносящимся откуда-то позади.
И все-таки он немного недооценил своих противников. Он уже был уверен, что оторвался от них, когда внезапно в просвете между деревьями мелькнул темный силуэт. Отблеск лунного света выхватил сухопарую мускулистую фигуру, замысловатые татуировки на желтоватой коже, косоглазую личину искаженную одновременно гримасой ярости, страха и удивления - преследователь Конана, явно был застигнут врасплох не менее чем он. Опомнившись, он поднес к губам какую-то трубочку, но Конан оказался быстрее - свистнул овальный голыш, захваченный киммерийцем еще у побережья, послышался глухой удар и желтокожий дикарь беззвучно повалился на землю. Конан не стал останавливаться, чтобы взглянуть на него - он и так знал, что его противник был мертв. Не дожидаясь пока сюда подоспеют его собратья, киммериец двинулся вперед, все еще надеясь затеряться в джунглях.
Впереди лес прервался обширной поляной залитой лунным светом. Конан встал на ее краю, думая: стоит ему ее пересекать или нет.
Внезапный холодок, словно пригоршня ледяной воды пробежал вдоль его хребта, киммериец почувствовал как мельчайшие волоски на руках и ногах встают дыбом. Он не видел и не слышал ничего угрожающего, однако в то же время его варварское чутье, говорило, нет, прямо-таки кричало ему об опасности. Безошибочный инстинкт варвара, не раз, спасавший ему жизнь, предупреждал его о том, чтобы он не смел, двигаться вперед.
Потом он увидел. Какая-то огромная светлая тень отделилась от чащи на противоположном краю поляны. Гибкое сильное тело полное свирепого изящества, золотистая шкура, покрытая редкими черными пятнами. Конан сразу узнал зверя, хотя до сих пор слышал о нем только легенды и старые сказки. Золотистый леопард, свирепый хищник из далекого прошлого, считавшийся исчезнувшим тысячу лет назад. Зверь этот был, по меньшей мере, раза в два больше обычных леопардов и, согласно древним легендам, обладал куда большим вкусом к человеческому мясу, чем его меньшие родственники. Не одна леденящая душу, легенда рассказывала о том, как эта огромная кошка с невероятным терпением выслеживала заблудившихся в лесу бедолаг.
Огромный леопард поднял кверху голову, и низкий басовитый голос прорезал ночную гладь. Страшным зеленым цветом полыхнули зеленые глаза, и зверь вновь исчез в чаще.
Будь у него в руках нормальное оружие, а не толстая палка с вставленным в ее расщепленный конец острым камнем, киммериец не побоялся бы вступить в бой со зверем. Но сейчас он предпочел избежать этой встречи. Разбуженные рыком леопарда ночные птицы и обезьянки подняли крик, но Конан был даже рад этому - теперь зверь не подберется к нему незамеченным. Упруго и быстро варвар бежал вперед, оглядываясь по сторонам в поисках какого-нибудь более подходящего оружия или на худой конец, места для схватки. Мелькнула, было, мысль, попытаться пройти на побережье, но Конан тут же отбросил ее - лучше уж иметь дело с одним четвероногим людоедом, чем с целой толпой двуногих.
Неожиданно джунгли расступились перед ним - впереди насколько хватало глаз простиралось огромное болото. Его поверхность покрывали большие кувшинки, рядом с которыми возвышались какие-то странные конусы темно-синего цвета.
Конан стоял на краю болота, размышляя- с одной стороны большая кошка вряд ли сунется в воду. С другой - лезть в неведомую трясину было не менее опасным занятием и для него самого. Оглушительный рык раздался совсем рядом и Конан наконец решился- осторожно нащупывая почву краем самодельного копья он шагнул вперед. На удивление дно болота было довольно твердым. Конан быстро продвигался вперед- даже если зверь и сунется за ним, в воде их шансы сравняются.
Меж тем густые заросли зашатались и оттуда величественно вышел огромный зверь. Его глаза вспыхнули голодным светом, он вновь издал басовитый рык. Конан развернулся сжимая свое неказистое оружие, его синие глаза неотрывно следили за золотистым призраком. Если эта тварь все же полезет в воду….
Однако золотистый леопард не стал этого делать - вместо этого издав еще один рык, он развернулся и исчез в кустах. Конан мрачно усмехнулся, проводив его взглядом, затем оглянулся по сторонам. Усевшись на ближайшую кочку, он уложил свое копье рядом и принялся отдирать от ног больших черных пиявок.
Краем глаза он уловил какое-то шевеление сбоку и тут же инстинктивно отпрянул.
Ближайший к нему конус медленно вздрагивал, расплетаясь наружу дивной красоты лепестками ярко-синего цвета. Вскоре уже величественный синий цветок мерно покачивался на воде. Сзади Конана послышался мерный шелест и, обернувшись, он увидел, как позади него раскрываются еще несколько конусов. За ними еще и еще - все болото вмиг заполоняли синие цветы, напоминающие лотосы. Сладковатый запах гниения ударил в ноздри выругавшегося в сердцах Конана - каким же глупцом он был!!! Зажав нос и рот руками он попытался бежать, но тут же у него закружилась голова, все закачалось и поплыло у него перед глазами, ноги варвара подкосились, и он мягко осел на кочку, потеряв сознание.
Немного позади заросли на берегу болота вновь раздвинулись и оттуда высунулась голова с черными короткими волосами. Махнув рукой кому-то, дикарь шагнул вперед - худощавый невысокий, с желтоватой кожей. Вслед за ним появились и другие люди - такие же скуластые, желтокожие, держащие в руках копья и дротики с каменными наконечниками, у некоторых за спиной были луки. Осторожно ступая по опасному болоту, они медленно подходили к лежащему без сознания варвару.

Конан открыл глаза и тут же зажмурился от лучей яркого солнца светившего ему прямо в глаза. Попытался прикрыть их рукой, но тщетно - рука дернулась назад, не успев подняться. Конан с бессильной яростью ощутил, что он связан по рукам и ногам крепкими лианами. Одновременно он ощутил и сильное покачивание - приподняв голову, он понял, что его несут в носилках из длинных шестов, переплетенных гибкими прутьями.
Повернув голову он смог разглядеть своих пленителей. Его несло шесть человек еще как примерно человек двадцать бежали позади и впереди него. Прищурив глаза , Конан внимательно наблюдал за ними- худощавые люди со странным разрезом глаз они не походили ни на гирканцев, ни на юэчжи. Больше всего они были бы похожи на кхитайцев- однако те никогда не покрывали свое тело столь замысловатыми татуировками, больше подобающими жителям каких-нибудь Черных Королевств. Не стал бы он и подпиливать зубы словно людоед из какого-нибудь Дарфара.
-Кто вы такие, раздери вас Нергал? - проворчал Конан- что вам нужно от меня.
Ни единого ответа, казалось, желтокожие пленители даже не услышали его вопроса, никто не повернул головы, все они все так же мерно бежали вперед. Двое из них держали еще одни носилки, на которых лежал труп с размозженной головой - там, куда угодил камень Конана. Киммериец передернул плечами от омерзения- он уже догадывался, что тело захвачено отнюдь не из жалости к погибшему соплеменнику.
Конан почувствовал вдруг пульсирующую боль в висках - столь сильную, что не в силах сдержать стон, вновь упал на носилки. Тут же над ним нависла ухмыляющаяся косоглазая рожа одного из дикарей - судя по выбритой голове и украшавших его множестве амулетов - жреца или колдуна. Тонкие губы искривились в издевательской ухмылке, он поднес к губам ладонь и сдул с нее какой-то порошок- прямо в лицо Конану. Тот зажмурился, почувствовав уже знакомый сладковато-гнилой запах цветов с проклятого болота, однако вздохнуть все же успел. Лицо желтокожего жреца расплылось, исказилось и вскоре вновь пропало в синевато-зеленой дымке окутавшей разум Конана.
Он лежал на покачивающихся носилках, провалившись в царство грез, навеянных порошком синего лотоса. Время от времени он приходил в сознание и понимал что его по прежнему несут- сначала меж огромных деревьев в густых джунглях, затем- поднимаясь по тропке ведущие в горы. Краем глаза он увидел и привал, разожженный костер и поворачивающиеся на деревянных вертелах куски аппетитно скворчащего мяса- части тела убитого им дикаря. Потом над ним склонялся бритоголовый жрец, что-то бормоча себе под нос и перебирая амулеты. От его невнятных заклинаний действие наркотика возобновлялось с новой силой и Конан вновь впадал в забытье, спал и видел сны- или то были кошмары?
Его глазам представали пугающие и страшные картины: время, когда материки имели другие очертания и моря разливались там, где ныне нынче простирались пустыни. На месте же моря Вилайет была огромная равнина, поросшая джунглями- теми что, сейчас покрывают южные берега внутреннего моря и прилегающие острова. Исполинские твари бродили здесь, оглашая зеленые кущи жутким рычанием, терзая и пожирая друг друга. А над джунглями возносили свои башни города из черного камня, в которых обитали неведомые создания, владевшие юной тогда планетой задолго до человека. Страшные дела творились в циклопических храмах, здесь возносились моления к неведомым богам с черных звезд и страшные неестественные создания приходили в этот мир. Когда спустя немыслимое количество оборотов земли вокруг солнца появились первые люди, их кровь стала лакомым блюдом на алтарях тварей Изначальной Бездны. Нелюди, поклонявшиеся им совершали кощунственные эксперименты, сочетая живую плоть и кровь с неземным ихором демонических отродий мрака. Жуткие создания появлявшиеся от смешения чудовищ Юного Мира и тварей Изначальной Бездны стали ходить по земле.
Миновали тысячи и миллионы лет и новая судорога земли разрушила города древних нелюдей, а саму их страну погрузила в воды внутреннего моря. Но демоны не оставили эти места и тогда. На уцелевших чудом осколках древнего мира по-прежнему царили жуткие твари, в которых примитивные животные инстинкты причудливо соединялись с никому неизвестными и от этого - еще более страшными устремлениями демонов. Тогда же в борьбу с ним вступали первые герои, те, в чьих жилах текла божественная кровь - богов уже людского племени, а не Старых Рас. Конан видел, как развертывались грандиозные битвы, от которых тряслась земля и волны моря, казалось, вздымались до небес. Видел, как отступали древние твари, которых разили мечи и копья, сделанные из небесного металла, испускавшего яркое сияние. Когда боги перестали спускаться на землю и порождать детей с дочерьми человеческими, на борьбу с порождениями Бездны встали жрецы и колдуны, по-прежнему получавшими незримую поддержку от тех, кому они служили. Но их честолюбие оказалось сильнее стремления избавить землю от страшного наследия - они уже не изгоняли чудовищ в глубины породившего их мрака, но подчиняли их заклятиями или амулетами, оставшимися от полубожественных воителей. В конечном счете и сами колдуны оказывались под властью Тварей Старого Мира. А затем и эти жрецы и народы, которыми они повелевали, обращались в прах и древний культ вновь отступал во тьму, в ожидании часа, когда новые народы придут чтобы поклонится порождениям Изначальной Бездны. Конан видел как с далекого востока на остров, спасаясь от врагов, пришло нынешнее племя желтокожих дикарей. Он видел бритоголового жреца поднимающегося в горы и там, на продуваемых ветрами скалах, взывающего к богам, чьи имена давно забыты всем человечеством. Он видел развалины древнего города и жрецов, спускающихся по подземельям заброшенных храмов, переходящим в естественные пещеры. Там был найден некий предмет оставшийся со времен великих битв - и с его помощью желтокожие шаманы призвали из пучины ужасного монстра, оживший кошмар из далекого прошлого. Конан видел подземное озеро, на берегах которого колдуны проклятого народа распевали свои песнопения, видел, как волновалась вода и из неведомых глубин поднималось древнее божество.
А затем перед глазами киммерийца промелькнули картины из жизни этого народа- картины столь же унылые, сколь и страшные. Древняя тварь, воскрешенная ими, обладала достаточной силой, чтобы защитить своих почитателей от влияний извне - но это ограждение привело их к деградации. Отступивший в горы народ постепенно забыл все навыки мореплавания, бронзовое оружие сменило каменное, стали возрождаться самые дикие и мрачные обряды древности. Именно тогда между джунглями и горами появилось болото с синими лотосами, пыльца которых оказывала усыпляющее действие на всех - кроме желтокожих дикарей. Их жрецы научились изготавливать из соков этих цветов снадобья дарующие виденья - одновременно прекрасные и омерзительные. Употребление вытяжек из цветов синего лотоса, также как и вдыхание дыма от сгорающих сухих листьев вошло в обязательную практику ритуалов поклонения древнему божеству- так же как и ритуальный каннибализм и другие мерзости иным из которых и вовсе не было названия. Видел Конан и людей из внешнего мира - что происходило с ними и что приходилось делать желтокожим, когда не было притока свежей крови и свежих жертв. Он понял, что несчастные моряки, которых эти звери в человеческом обличье сожрали на побережье попали в их руки уже мертвыми или слишком ослабленными для того, чтобы выдержать путешествие в горы.
А потом действие наркотика прекратилось и Конан очнулся, обнаружив, что желтокожие преследователи стоят на вершине одной из скал готовясь, спустится по тропинке небольшой горной долине. Внизу Конан заметил массивные блоки и остатки каменной кладки, развалины каких-то строений из черного камня. Впрочем, это уже не могло его удивить - он вспомнил Ксапур и Остров Железных Идолов. Видно и здесь сохранились остатки строений некоей древней цивилизации- и Конан почти не сомневался, что как и во всех других подобных местах они таили какое-то древнее зло.
Очень скоро он узнает- какое именно.
Среди развалин ютились небольшие домики, сложенные из бревен и каменных глыб. Вот к ним и стали спускаться желтокожие дикари.
Полтора или два дня Конан в небольшой каменной хижине охраняемой сразу десятью воинами. Все это время его кормили грубой, но сытной пищей дикарей - к облегчению киммерийца ему даже не пытались давать мяса. На все его попытки хоть как-то завязать разговор воины желтокожие отвечали равнодушным молчанием. Несколько раз приходил бритоголовый жрец, щупал мышцы Конана, перебрасывался двумя-тремя словами с его охранниками и уходил.
К исходу второго дня в комнату зашли несколько стражников. За их спинами по-прежнему маячила фигура шамана. С величайшей осторожностью распутав Конану ноги, они повели его наружу.

Вышедший из-за туч молодой месяц посеребрил верхушки гор своим бледным цветом и заунывные крики ночных хищников ознаменовали наступление ночи. Молчаливые желтокожие дикари выходили из своих домов, рассаживаясь на окрестных скалах. Здесь видимо собралось все племя - около сотни человек, включая немногочисленных женщин, детей и глубоких стариков. Многие мужчины держали в руках кожаные барабаны, другие разжигали костры, располагавшиеся полукругом. Все они смотрели на большой плоский камень, стоящий на краю глубокой расщелины разрезавшей долину пополам. По краям алтаря были вбиты крепкие колья, к которым и был привязан Конан крепкими кожаными веревками, охватывавшими его руки и ноги. Могучий варвар изо всех сил пытался разорвать свои путы, но они пока лишь сильнее врезались в его кожу. Рот был заткнут палкой, в которой были выдолблены два отверстия. Сквозь них пропускались еще несколько кожаных ремешков завязывающиеся у него на затылке.
Футах в десяти от алтаря стояли семь жрецов, каждый из которых держал в руке что-то вроде бамбуковой флейты. Среди жрецов особенно выделялся один - в шкуре золотистого леопарда и головном уборе из ярких перьев тропических птиц он выглядел особо представительно. На его высокий сан указывало и по меньшей мере, вдвое большее число амулетов, чем у остальных священнослужителей. В руках жреца был длинный жезл из странного, отливающего голубым блеском металла - первый металлический предмет замеченный киммерийцем у желтокожих дикарей. Жезл наподобие жезла кадуцея, оплетали металлические змея и ящерица, соединяющие раздвоенные языки. Вместо глаз у них были драгоценные камни- изумруды у змея и синие сапфиры у ящерицы. Конан успел машинально отметить, что подобный предмет стоил бы немалые деньги в его мире.
Перед священнослужителями стояли небольшие каменные плошки, в которых тлели сушеные листья синего лотоса, испуская удушливый сладковатый аромат. Вот один из жрецов поднес ее к губам свой музыкальный инструмент и тут же причудливая, пугающая мелодия понеслась над скалами. Конан узнал ее - именно эту дикарскую музыку он слышал в первый же день своего пребывания на острове.
Крепкие ладони ударили о днище кожаных барабанов, и мерный рокот влился в заунывный мотив, в такт которому затянули столь же унылую, давящую на мозг песню.
Конан по-прежнему старался вырваться из пут, не обращая внимания уже на то, что его запястья уже стали скользкими от крови. Борясь изо всех сил с усыпляющими волнами запаха лотоса, он понимал, что долго не выдержит борьбы с этим сладким ядом. И осознание того, что он умрет здесь, словно баран на бойне, недвижный и одурманенный разжигает в нем ярость и отчаянье, удесятеряющее его силы. Жрецы же, не обращая на него никакого внимания, продолжали выводить свою заунывную песню. Ее тут же подхватили и остальные желтокожие. Какая-то древняя старуха в лохмотьях стала выплясывать вокруг костров какой-то дикий танец, тут же подхваченный остальными женщинами племени. Время от времени они бросали в огонь сушеные листья и стебли - все тот же синий лотос, судя по характерному запаху и быстро стекленеющим глазам желтокожих, самозабвенно, в религиозном экстазе выводящих молитву-призыв к своему страшному божеству. И оно услышало этот зов.
Алтарь стоял прямо у входа расщелину, от него она резко снижалась. По каменистому дну бежал ручеек, исчезавший в черной пасти пещеры, которой заканчивалась расщелина. И вот из этой пещеры послышался громкий плеск, а за ним - оглушительное шипение и наружу высунулась безобразная голова, вытянутая, словно наконечник копья. Распахнулась огромная пасть, обнажая почти футовые клыки, раздвоенный черный язык облизал чешуйчатые губы. Желтокожие фанатики восторженно взвыли, с новой силой замолотив в свои барабаны. Вслед за уродливой головой показалась и длинная шея, потом могучие лапы с огромными когтями, потом и все огромное тело. Длинный хвост с зазубренным гребнем бил по стенам ущелья разбрасывая в стороны камни и белые кости - только сейчас варвар заметил, как много их в этом ущелье.
Конан уже сталкивался с подобными созданиями - пережившими свое время реликтами жутких эпох, в которых не было места человеку, когда Темные Боги играли в свои безумные игры, порождая подобных монстров, господствовавших в воде, воздухе и на суше. Та мрачная эра давно сгинула в страшных катаклизмах, однако отдельные твари по-прежнему таились в самых темных местах мира, вызывая ужас и благоговейное почтение у примитивных племен подобных тем, что населяли остров Журази. Так возникали жестокие культы богов-драконов, жаждущих сладкого человеческого мяса. Он слышал легенды о подобных существах в Черных Королевствах, знал, что богу-ящеру поклоняются и в некоторых районах Северной Бритунии, знал, что и стигийские жрецы почитали каких-то ящероподобных божеств. В узких зеленых глазах блестела жуткая мудрость, неподвластная людскому разуму, мудрость издревле присущая существам, одетым чешуей, помнящим многое из того, что давно уже позабыто человеком. Конан знал, что скармливание людей подобным чудовищам является жертвой особо угодной божествам-рептилиям, многое дарующим за это своим почитателем. Однако ползущая на него тварь из подземного мрака не была просто огромной безмозглой ящерицей - нет в ней ясно ощущалось и присутствие чего-то потустороннего, сопричастного самой преисподней. Конан видел как даже от малейшего удара длинного хвоста стены ущелья идут трещинами, как вспыхивают всеми оттенками зеленого и синего цветов яркие огоньки на иссиня-черной чешуе. Но самое ужасное, от чего содрогнулся даже бесстрашный варвар - все эти мерцающие вспышки то и дело складывались причудливой мозаикой в некое подобие изображений человеческих лиц. Женские, мужские, детские лица. Старые, молодые, разных народов и рас - всех их объединяла одна единственная деталь- рот, широко распахнутый в беззвучном отчаянном крике. Волосы Конана зашевелились на голове от врожденного ужаса перед сверхъестественным. Нет, не только человеческой плоти, жалкого комочка мяса жаждало чудовищное божество! В устрашающей пасти и глазах твари Конан видел угрозу и своей бессмертной душе.
Но и Конан не собирался становиться очередным блюдом на пиршественном столе демонической твари. Из последних сил он рванул правую руку и вдруг почувствовал, как кожаный ремень треснул. Все-таки путы, которыми привязывали раньше сюда пленников, были рассчитаны не на киммерийских воинов, полных сил и ярости. Конан рванулся еще раз и, наконец, освободил правую руку. Вырвав кляп изо рта, он вцепился зубами и руками во второй ремень и разорвал его.
Пребывающие в религиозном экстазе желтокожие не сразу увидели, как освобождается их пленник, не сразу отреагировали и жрецы пребывающие в наркотическом опьянении. Лишь один из них с визгом бросился на Конана, размахивая ритуальным каменным ножом - варвар легко перехватил его руку. Лицо желтокожего исказилось от боли, когда Конан вывернул ему запястье. Волчья ухмылка появилась на лице киммерийца, когда он услышал, как затрещали кости жреца, как тот визжит, когда острие его собственного ножа вонзается в его сердце. Гулко расхохотавшись, Конан вскинул мертвое тело над головой и швырнул его в остальных служителей бога-ящера. Те повалились на землю- все кроме успевшего увернутся верховного жреца.
Отобранным каменным ножом киммериец перерезал кожаные ремни на ногах. Вовремя - выкрикивая проклятия, верховный жрец, простирал свой жезл по направлению к исполиской твари. Конан успел заметить, как мерцают колдовские камни-глаза у металлических гадов, словно отражая усиливающееся сине-зеленое свечение на шкуре огромной гадины. Желтокожий размахивал жезлом и чудовище ускорило свое движение - но все же не настолько быстро чтобы, опередить брошенный Конаном нож, пронзивший сердце главного жреца. Словно камень выпущенный из пращи Конан прыгнул вперед - как раз вовремя, за его спиной уже с шумом клацнули огромные зубы. Подхватив с земли священный жезл Конан метнулся вперед, ворвавшись в толпу почитателей бога-ящера.
Дрогнула земля - огромная гадина прямо-таки запрыгнула на обрыв, от чего в расщелину обрушился дождь из камней и пыли. Киммериец наносил удары направо и налево - оказавшийся на удивление увесистым жезл мозжил черепа и раздроблял кости. Жалобно визжавшие дикари разбегались в разные стороны, даже не думая о сопротивлении- то ли потому, что все происходящее казалось им собственными безумными виденьями, вызванными наркотическими парами, то ли от того, что боялись противостоять бронзовокожему гиганту вооруженному священным жезлом. Последнего они боялись, гораздо больше чем самого Конана. Размахивая своим неожиданным оружием, он расчищал себе дорогу, пробиваясь к выходу из долины. Ураганом он пронесся меж хлипких домишек, в то время как позади него слышался утробный рев, полные ужаса крики и грохот рушащихся строений. Киммериец не оглядывался и поэтому не видел, как огромный ящер хватал и глотал разбегающихся желтокожих, как цапля лягушек, как словно тараном пробивает он заостренной головой стены хижин, доставая оттуда прячущихся людей. Те даже не пытались сопротивляться- с жалобными криками они валились на колени пред чудовищем, вопя все те же мольбы, что от века в век возносили их предки. Но тщетно - верховный жрец был мертв, священный жезл оказался в руках у чужака - и распались все те узы, что связывали желтокожие дикарей с их чудовищным богом, своего рода союз между ними. Теперь это была просто всепожирающая машина для убийств, чудовище, обуянное одним только чувством- голодом. Оно рвало, терзало, пожирало человеческую плоть- и с каждым проглоченным телом ярче светились огни на теле бога-ящера и новое лицо появлялось на черной чешуе.
Конан уже успел прорваться к выходу из долины, он уже даже успел подняться на несколько десятков футов по тропе, когда чутье уже не раз указывавшее ему об опасности вынудило его обернутся.
Демоническая тварь уже уничтожила практически всех людей в этом селении- не в последнюю очередь потому, что они почти и не оказывали ей сопротивления, принимая смерть от его зубов с фатализмом типичных религиозных фанатиков. Теперь дракон приближался к Конану, передвигаясь намного быстрее, чем он мог бежать, даже напрягая все свои силы. Чудовище поднялось на задние лапы, страшным зеленым огнем полыхали его глаза, в которых читался неутолимый, вечный голод- тот, что был старше людей и самой планеты, вечное стремление демонов Изначальной Бездны овладеть душами человеческими, помноженным сейчас на жажду плоти обычного хищного ящера. Дугой изогнулась длинная шея и мерзкая морда приблизилась к Конану. Конан видел, как метались искрящиеся тени на его шкуре, как в самой устрашающей пасти корчились призрачные фигуры. В оглушительное шипение, вырвавшееся из пасти вплетался неясный пугающий шепот, постепенно становившийся все громче и превращавшийся в крики полные невыразимых мук, казалось исходящие отовсюду - и из неоткуда. Киммериец чувствовал, как волна отчаяния завладевает всем его существом - а вместе с ней приходит безумие. Случайно он бросил взгляд на жезл из голубоватого металла, что он все еще держал в своей руке. Покрытый кровью и мозгами убитых им дикарей, жезл сейчас мерцал жутковатым сиянием, исходящим прежде всего от глаз двух гадов. В голове варвара разом промелькнули воспоминания о том, что он видел в видениях синего лотоса, о том какие тайные узы связывали огромного ящера и этот жезл. Повинуясь скорее инстинкту, чем трезвому рассудку Конан с силой метнул жезл прямо в зубастую пасть.
Оглушающий рев огласил долину и чудовище поднялось на задних лапах, мотая головой, словно пытаясь выплюнуть жезл. Яркое сине-зеленое свечение охватило монстра, причудливо искажая очертания его огромного тела. Конан, отползший к ближайшей скале, помотал головой не веря своим глазам- он видел как отслаивалась чешуя на теле чудовища, как целыми пластами отваливались от него куски плоти. Омерзительный невыносимый смрад гниющего мяса ударил в ноздри Конана, вонь, по сравнению с которой зловоние разлагающихся тел на любом поле брани показалось бы приятным благоуханием. Он видел, как оголяются белоснежные кости, как клацает челюстями огромный череп, как гниющая плоть иссыхает и превращается в черный порошок, тут же уносимый неизвестно откуда взявшимся ветром. Вскоре уже перед ним возвышался исполинский скелет, осыпавшийся на землю грудой костей. Мечущиеся во все стороны разноцветные тени, собрались в один могучий вихрь, словно песчинки подхвативший огромные кости и унесший их в черный зев пещеры. Бряканье костей огромного ящера еще отдавалось снаружи гулким эхом, когда дрогнули стены огромной расщелины и она обвалилась вовнутрь заваливая вход в пещеру.
Конан с каменным лицом смотрел на то, как исчезает с лика земли последние останки ужасного чудовища забравшего с собой своих последних почитателей..
Немного погодя он взял головню от одного из еще чадивших костров и, раздув пламя ходил по деревне, поджигая все, что только могло гореть. Очень скоро яркое алое пламя охватило их, взметая вверх языки пламени и разбрасывая искры. Столб густого черного дыма поднимался высоко в небо.
Бросив последний взгляд на горящую деревню, Конан развернулся и стал подниматься по тропе ведущей прочь из проклятой долины.

На исходе второй недели своего пребывания на острове Конан увидел как на горизонте мелькнул желтый парус, быстро направляющийся в его сторону. Довольная улыбка искривила губы бесстрашного киммерийца - он узнал этот корабль.
— Нергал, Эрлик и Сет, — отдуваясь тучный невысокий пират с курчавой бородой сошел на берег, чтобы подбежать к Конану, — ты живой, капитан! Клянусь Таримом, мы уж несколько раз помянули тебя и всех твоих моряков добрым туранским вином. А тут плывем мы рядом и видим этот столб дыма над проклятым островом, словно сама преисподняя вырвалась наружу. Ну и решили взглянуть.
— Правильно сделали Аретус, — кивнул Конан, поднимаясь на уже поджидающую его галеру, — Сам видишь, я жив-здоров. Киммерийцев вообще не так уж просто убить, чтобы ты знал. Но сказать по правде, этот поганый островок уже порядком мне надоел. Поднимай сходни и выводи эту лохань в открытое море. Кровь Крома, сдается мне туранцы уже успели соскучится по капитану Конану!
— Так оно и есть, предводитель, — льстиво поддакнул туранец. — Но скажи мне Конан - этот остров и впрямь полон таких страхов каких о нем болтают? Я слышал о нем…разное.
Конан обернулся и хмуро посмотрел на остающийся за кормой остров Журази. Джунгли уже почти исчезли из виду, но вершины гор еще были видны.
— Остров как остров, — пожал плечами киммериец. — Не самое приятное местечко, но не более того. Встречались в моей жизни и более опасные места.